Картина "Гефсимания" погружает зрителя в ночную тишину Гефсиманского сада, где разворачивается один из самых драматичных моментов евангельской истории — молитва Иисуса перед чашей страданий. Холодный колорит работы, построенный на глубоких сине-серых, графитовых и приглушённо-оливковых тонах, усиливает ощущение тревоги и предстоящей жертвы. Иисус изображён на коленях, его фигура подсвечена мерцающим светом полной луны, которая пробивается сквозь рваные тучи, нависающие над садом, словно тяжёлые завесы судьбы.
Лунный свет, переданный тонкими штрихами серебристо-белого и голубоватого карандаша, окутывает фигуру Христа, выделяя складки его одежды и напряжённые руки, сжатые в молитве. Тени, ложащиеся на землю, искажённые корни маслин и клочья туманной дымки создают атмосферу мистического напряжения. Тёмные облака, написанные слоями угольных и индиговых оттенков, клубятся над головой, будто сама тьма сгущается в преддверии предательства.
Тонированная бумага холодного серо-зелёного оттенка имитирует ночную мглу, а контраст между лунным сиянием и глубокими тенями подчёркивает одиночество Иисуса. Листва маслин, проработанная мелкими штрихами тёмно-изумрудного и болотного цветов, кажется застывшей, словно природа затаила дыхание. Вдали, едва угадываемые, виднеются силуэты спящих учеников — намёк на человеческую слабость, контрастирующую с духовной борьбой Христа.
"Гефсимания" — это не просто иллюстрация библейского сюжета. Это размышление о мужестве, вере и цене искупления. Картина передаёт не столько событие, сколько внутреннюю бурю: страх, принятие и надежду, застывшие в морозном свете луны. Каждый штрих карандаша, от невесомых бликов до густой штриховки теней, становится метафорой борьбы света и тьмы в душе человека.